Мёрзлый снег тоскливо скрипнул под ногами. Маленький эльф, подняв воротник шинели, зябко передёрнул плечами. Ему было холодно. Очень холодно. Сбитая из тощего горбыля щелястая сторожка не могла защитить ни от пронизывающего ветра, ни от злого колющего снега, низвергавшегося с небес. Эльф поднёс зябнущие руки с стеклу, за которым дрожал от холода тощий огонёк масляной лампы. Ни тепла не света он не давал. Тяжко вздохнув, он вышел наружу и ещё раз прошёлся вдоль контрольно-следовой полосы, ограждённой с той сторны минами, а с этой — тремя рядами колючей проволоки.

Маленький эльф крепился. Он знал, что находится на важном посту — охраняет нерушимую границу Великой Лапландии от притаившейся по ту сторону голубой дедморозной чумы. По крайней мере, так ему сказал командир. И, несмотря на то, что эльфу было очень холодно, он стойко переносил мороз. Его согревало письмо, недавно полученное из родного Швайнебурга. Жена писала, что все дети здоровы, что младшенький учится только на отлично, а старший уже вступил в сантаюгенд и теперь сдаёт экзамен по вождению боевых саней. Совсем скоро он получит звание механика-погонщика в недавно возрождённой дивизи «Великая Лапландия». С продуктами недавно стало совсем хорошо — правда, масло ещё дают по карточкам, но свекольный мармелад уже стал доступен простым гражданам.

Эльф вздохнул (облачко пара вырвалось из его рта и осело инеем на шинели). Вместе с письмом жена прислала ещё и бутылку рождественского шнапса. Пусть её отобрали офицеры, но всё равно приятно. Приятно, что его семья находится в тепле и безопасности, и настолько разбогатела, чтобы слать ему посылки...

Погружённый в раздумья, он не заметил, как за его спиной бесшумно выросли две фигуры в маскхалатах. В свете лампы коротко блеснула остро отточенная сосулька, раздался хриплый булькающий звук, и снег окрасился свежей кровью.

— Получил своё, клаусская сволочь! — прохрипела та фигура, что была повыше и пошире в плечах. — Так, здесь чисто. Обыщи его на предмет документов, и хлопушку его не забудь.

Вторая фигура наклонилась и сноровисто обшарила труп.

— Малохольный какой-то. Видать недоедал бедняга.

— Ррразговорчики! Не забывайте, рядовой, что перед вами заклятый враг! Он бы убил вас не колеблясь! Ну, что там у него?

— Вот! — младший по званию протянул тоненькую книжечку с перекошенной снежинкой на обложке.

Взяв документы старший шагнул в сторожку и в тусклом свете лампы принялся листать шелестящие странички. Младший, встав на цыпочки, с любопытством выглядывал из-за его плеча. Тут из-под обложки выскользнула пожелтевшая фотокарточка, и кружась упала на присыпанный снегом пол. Младший быстро нагнулся и подобрал её. С маленького, потёртого прямоугольничка фотобумаги на него смотрела миловидная эльфийка, окружённая улыбающимися эльфятками.

— Посмотри, — севшим голосом произнёс младший, протягивая карточку товарищу, — у него остались дети.

— Проклятое эльфийское отродье! — буркнул старший сминая карточку в кулаке, и бросая её на пол. — И до них доберёмся! Сигналь!

Младший вышел из сторожки, поправил на плече ремень боевой хлопушки, и сунув пальцы в бороду звонко свистнул. Тотчас же издалека донёсся, приглушённый расстоянием, ответный свист, и вскоре из снежной мути стали, одна за одной, появляться всё новые и новые фигуры в маскхалатах. Они бегом преодолевали контрольно-следовую полосу, двигаясь след-в-след по узкому, видимо заранее очищенному от мин проходу, шустро ныряли в прорытый под колючей проволокой лаз, и, вынырнув с другой стороны, быстро рассредоточивались на местности.

Двое морозов тащили на салазках автоматический петардомёт. Преодолев колючую проволоку, развернули оружие и первый номер откинул крышку ствольной коробки. Второй шустро заправил ленту, крышка захлопнулась, звонко клацнул затвор. Кто-то пробежал вперёд, таща на плече трубу реактивного противосанного ракетомёта.

— Твою мать! — ругнувшись одна из фигур рухнула лицом в снег. — Что здесь за… Гляньте хлопцы!

Несколько морозов подбежали к упавшему. Склонились, разгребли снег и, натужно кряхтя, стали поднимать полосатый четырёхгранный столб, увенчанный пятиконечной ёлочной звездой.

Следом за морозами колючую проволоку стали преодолевать снеговики. Первый остановился возле лаза, вынул из мешка блестящие кусачки с длинными ручками и сноровисто почикал проволоку у самого столба. Коротко тренькнув колючие нити свернулись кольцами, и одна из них хлестнула снеговика прямо по морковке. Пронзительно вскрикнув, несчастный схватился за больное место и запрыгал на одной ноге. Не обращая внимания на пострадавшего, десятки его собратьев бодро выкорчёвывали столбы и извлекали из-под снега насквозь промёрзшие мины.

Над Лапландской границей занимался рассвет. Стройные колонны морозов и бесконечные ряды снеговиков, вскинув на плечи свои боевые хлопушки, бодро маршировали вглубь вражеской территории. Колючая позёмка белым саваном укрывала тщедушное тельце в коричневой шинели, и всё дальше относила в безбрежную тундру комочек смятой фотографии.

Напрасно будет слать посылки жена, зря будут писать своим неумелым почерком письма дети. Часовой мёртв, и граница больше не на замке…

За окном шёл снег и рота снеговиков. Товарищ Льдинин, Генеральный Секретарь ЕНП(м) — Единой и Неделимой Партии (морозов) и Верховный Главнокомандующий, именуемый также Отцом Морозов, некоторое время с удовольствием наблюдал за их чеканной поступью. Потом повернулся и окинул взглядом широкий кабинет. У дверей молча замерли в ожидании несколько фигур в мундирах и форменных шубах.

— Здравствуйте таварищи. Прашу садиться. — товарищ Льдинин сделал приглашающий жест зажатой в руке сосулькой, и медленно прошёлся вдоль стола, мягко ступая валенками по ковровой дорожке. — Что у нас на на повестке дня? Доложите!

Пожилой лысенький снеговичок подскочил и начал громко зачитывать, изредка заглядывая в синюю кожаную папку:

— Повышение урожайности подснежных культур, отчёт по выполнению плана производства ледяных отливок, предварительные результаты начала операции «Буря в тундре» и отчёт командующего по итогам приграничных боёв, далее — доклад по последним поступлениям караванов.

— Дастатачно! Таварищи прэдлагаю винэсти ваенные вапросы на пэрвий план. Вазражэния есть? Вазражэний нэт!

Из-за стола поднялся благообразный дед мороз, увешанный мишурой, серпантином, шарами и звёздами — Главный Начальник Генерального Штаба МСБА (Морозно-Снежной Белой Армии). Пригладил бороду, откашлялся и солидным баском начал излагать:

— С момента своего начала и по настоящее время операция развивается согласно плану. Сопротивление приграничных Лапландских частей оказалось слабее предполагаемого. За истекшие сутки передовые части ударной армии вышли на исходные рубежи для последующей атаки внутренних укреплённых районов.Таким образом начальный этап операции можно считать успешно завершённым.

Лёгким взмахом руки Льдинин указал говорившему, что доклад одобрен. Благообразный Главначгенштаба сел, сложил перед собой ручки и преданно уставился на Вождя. Короткий взгляд в сторону секретаря — и снеговичок, сверившись с синей папкой, объявил:

— Слово имеет Первый Заместитель Морозного Комиссара Снежных Дел товарищ Да-ю-ты.

С самого края стола неслышно поднялся некто в белом, изящным движением поправил пенсне и опустив скорбный взгляд на стол перед собой, тихо произнёс:

— По докладам компетентных источников 4324 —й снежно-десантный полк вышел к Лапландской границе не на рассчётном участке, а на десять вёрст южнее, в результате чего вместо заранее подготовленного прохода оказался на минном поле, в чём можно усмотреть чьё-то явное вредительство. Командир полка понижен в звании и расстрелян.

Приданный 6 719-му оленьему эскадрону 9176-й отдельный ударный санный батальон опоздал с развёртыванием якобы из-за примерзания полозьев саней, тем самым вынудив эскадрон атаковать без прикрытия с тыла. В этом также можно усмотреть явное вредительство. Следователи отбыли в войска для установления наличия присутствия факта примерзания. Директор полозьесанносмазочного завода №1, а также два его заместителя, осознавая тяжесть своей вины, застрелились из наградной карманной хлопушки, пустив себе по пуле в затылок.

Войска, ведущие штурм Лапландских укреплённых районов, уже понесли и продолжают нести неоправданно высокие потери, в том числе среди комиссарско-политического состава. Считаю необходимым выслать десять эшелонов расстрельно-заградительных отрядов для наведения порядка и поднятия боевого духа атакующих частей. А также выявить и строго наказать явных и тайных вредителей среди высшего командования МСБА.

И он сел, выразительно поглядев на своих соседей.

Взгляд Главначгенштаба стал ещё более преданным и неотступно следил за каждым движением Вождя. Двое или трое сидевших за столом внезапно побледнели, один чуть-было не хлопнулся в обморок, но партийная дисциплина удержала безвольное тело на месте.

Вождь вынул изо рта сосульку и медленно выпустил пар в пышные усы.

— А чито на это скажит Гэнэрал Мороз?

Ни один мускул на лице Вождя не дрогнул, ни одна нотка в его голосе не выдала гнева, но каждый из присутствующих трижды возблагодарил судьбу за то, что вопрос обращён не к ним. Каждый, кроме генерала. Знаменитый, наводящий ужас на врагов, самый известный из всех генералов — великий и непобедимый Генерал Мороз глубоко вздохнул, встал, одёрнул белую форменную шубу и вытянул руки по швам. Лицо его выражало крайнюю степень решимости. Обычно с таким лицом идут на экзамен, в ЗАГС или поднимаются в атаку.

— Товарищ Верховный Главнокомандующий. Считаю своим долгом доложить, что действительно при штурме некоторых укреплённых районов у отдельных частей наблюдались единичные случаи превышения планового уровня потерь вследствии недостатка боеприпасов к осадным фейерверкам и тяжёлых реактивных петард. А потому я хотел бы поставить вопрос перед товарищами ответственными за доставку этих боеприпасов. У меня всё Товарищ Верховный.

Товарищ Льдинин отвернулся к окну, сжал зубами краешек сосульки и глубоко затянулся. Минута или две прошли в полном молчании. Громко тикали часы. Из-за окна доносилась бодрая строевая песня. Затем Вождь повернулся и впился взглядом в тощего снеговика с унылой вислой морковкой.

— Таварищ Главвсёснаб чито ви можете сказать в сваё аправдание?

Мелко дрожа и подтаивая от волнения снеговик приподнялся, неловко заскрипев стулом.

— О мой Вождь… э-э-э… осмелюс доложить, что… э-э-э… ситуация с поставками складывается крайне… я бы сказал… противоречивая. В то время, как поставки по целому ряду пунктов являются вполне удовлетворительными, в некоторых… м-м-м… единичных случаях имеются досадные… м-м-м… расхождения с планом… Например, тяжёлые реактивные петарды, о которых упоминал товарищ генерал… м-м-м… должны поставляться нашими союзниками… э-э-э… но в последнее время, э-э-э… поставки происходят с перебоями, и не всегда удовлетворительно быстро.

Снеговичок перестал дрожать, и, видимо, найдя в себе внутренние силы, даже перестал таять.

Вождь некоторое время смотрел на него, а потом перевёл взгляд на странного мороза в очках и расшитой звёздами полосатой шубе, подозрительно похожего на Санта Клауса.

— Гаспадын палнамочный прэдставитэль, скажитэ нам, пачэму ваша страна недастатачно випалняет саюзные абязатэльства?

— Уфашаемый товарищ Лдынин. От лыца сфаево прафительства я имею сообшить фам чито мы есть прилагать фсе усилия для наиболее скорейщий достафка фсех оплаченных фами военных материалофф. Но на пути нащих караван, фставали много непрэдвидэнный трудностях. Наш чэрнокожий персонал с палшим трудом переносить сфирепый палярный маро… оу, сорри… холода. Многий есть абмарозить лица и другой канэчность, и много алэнь палы в путы. На подступы к вашей главный база свирепствовать балшой группировка бэлый медвед протифника. С ваша сторона нэ есть позаботиться о надлэжащей безопасность. Карафан намбр сэвэнтиин грушёный асадный феервэрк, реактывный пэтард, и балшой базук пачти полностью сожран пратифником. Уйти удалось толко боефой охранэний.

— Я всё объясню! Я всё объясню! — вскочил с места Морозный Комиссар по северным делам. — Мы были готовы к встрече каравана, но из-за перевода песочных часов на зимнее время немного задержались с выходом… Всего на один час! — Морком торопливо распахнул картонную папку, выронил листок, торопливо поднял, выронил два других.

Некто в белом вопросительно посмотрел на Вождя. Тот кивнул.

Морком СД ещё что-то бормотал о белых медведях, которых подпустили так близко к базе потому, что по причине особенно тёмной полярной ночи приняли за своих, но его уже не слушали. Распахнулись высокие двери, два дюжих снеговика с блестящими хромированными вёдрами на головах вошли, ловко подхватили виновного за локти и поволокли в коридор. Двери захлопнулись, эхом дважды громыхнула хлопушка. Чуть погодя — ещё раз, контрольный.

— Fucking shit! — тихо ахнул представитель союзников.

— Так, на чём мы остановились, товарищи? — Вождь как всегда был невозмутим.

— Внучка, скальпель! Тампон! Ножовку! — усталый хирург командовал раздражённо и отрывисто, звякали инструменты, громко вопил пациент. — Внучка повторите наркоз!

Раздался глухой деревянный стук и пациент затих. Снегурка отложила киянку. Вой летящего снаряда на миг заглушил все звуки в операционной. Над головой громко рвануло. Шкаф с лекарствами брызнул осколками стекла, погасли лампы, рухнул потолок. Минуты через три клубящаяся пыль осела. Снегурка попыталась встать, но обнаружила, что что-то тяжелое прижимает её к полу, и невозможно не только пошевелиться но даже глубоко вдохнуть. Сквозь обломки начал пробиваться свет — это растекался по полу, вылившийся из разбитых ламп, горящий керосин.

— Отходить! Всем отходить! — хрипло прокричали совсем рядом. — Вы двое! Быстро грузите раненых!

— Товарищ мороз! В этой палате неходячие! И в санях места не хватит! — ответил чей-то голос, похоже снеговика.

— Раненых врагу не оставлять!!!

Вдалеке загрохотали выстрелы. Потом рванула граната.

Снегурка услышала, как кто-то прямо над ней шустро разгребает обломки.

— Эй вы, а ну помогите мне! Надо спасти медикаменты!

Послышался топот и к говорившему присоединился ещё кто-то: грохотали раскидываемые доски, трещала разрываемая ткань, тонкими струйками сыпалась в лицо Снегурке потревоженная земля.

— Ой товарищ мороз, смотрите какой пузырёк!

— Отставить!

— Но как же!..

— Здесь где-то у них колба со спиртом была! Вот её и надо спасти, чтоб в лапы врагу не попалась.

Тут Снегурка почувствовала, как к ней прикоснулась чья-то рука.

— Вот, кажется здесь! Я нащупал что-то круглое!

— Тащи! Эй, ты, помоги ему! Осторожнее, не разбейте!

— Не. На колбу не похоже. Больше на кочан.

Снегурка почувствовала, как её тянут за голову.

— Ой! — пискнула она.

— А-А-А! Говорящая капуста!

— Да иди ты! А ну дай посмотреть!

Доски над Снегурочкой раздвинулись, толстая деревянная балка отлетела в сторону и хлынувший в завал поток яркого света сразу же заслонило бородатое лицо.

— Ох внученька! Эк тебя придавило-то! А ну хлопцы, подсоби!

Морозы откинули несколько брёвен и Снегурочка почувствовала, наконец, что может свободно дышать. Чьи-то холодные но сильные руки подняли её и поставили на ноги.

— Ну-ка быстро к саням, помогай раненым! Копайте, копайте ребята, она точно где-то здесь!

Отряхивая белую медицинскую шубейку, Снегурочка побежала к саням, запряжённым оленями с красными крестами на боках. В санях громко стонали сваленные друг на друга морозы и снеговики. Снегурка как могла устроила их поудобнее, перевязала и залепила снежками наиболее страшные раны, стараясь не обращать внимания на звуки боя, становившиеся всё ближе и громче. Рядом снова что-то рвануло, с треском рухнула огромная сосна, едва не придавив сани. Совсем близко в лесу послышалась чужая каркающая речь, и на поляну где ещё недавно стоял госпиталь выбежали клаус и с полдюжины эльфов.

— Хэнде хох! — проорал клаус, увидев сани.

Эльфы выхватив сосульки примкнули их к хлопушкам и, кровожадно оскалясь, бросились к саням.

Но дружно грянул залп из трёх хлопушек, череп клауса взорвался осколками кости и брызгами мозгов. И с криком: «Не сметь, гады!», мороз со снеговиками бросились наперерез врагам. Эльфы не успели опомниться, как мороз сбил с ног одного из них, схватил и швырнул в следующих, машинально развернувших свои хлопушки. Эльф, пронзённый сосульками, дико закричал, а снеговики уже врезались во вражеский строй расшвыривая и топча противника. Трое или четверо эльфов окружили мороза пытаясь заколоть его, но он выхватив из-за голенища остро отточенную сосульку и ловко увернувшись от ударов противника тут же выпустил кишки двоим эльфам, высоко подпрыгнув крутнулся в воздухе впечатав валенок в лоб третьему, отчего тот рухнул навзничь с поломанной шеей, у четвёртого вырвал хлопушку и сбив с ног пригвоздил его сосулькой к земле.

— Так вам, сволочи! Хотели наших раненых заколоть!

Всё произошло так быстро, что Снегурка даже не успела сообразить, откуда у неё в руках оказалась хлопушка. Звуки стрельбы приблизились, из леса выбежал снеговик в помятом ведре, без хлопушки и с диким криком: «Спасайтесь! Клаусы!», промчался мимо саней. Следом за ним выскочил десяток эльфов, но мороз метнул, одну за другой, две петарды, поднял хлопушку и не целясь выстрелил от бедра. Ошмётки разорванных взрывами эльфов ещё не успели упасть на снег, а меткая пуля догнала паникёра, опрокинув его в снег.

— И впрямь пора уходить. Грузите спирт. Быстро!

Снеговики метнулись к руинам госпиталя, отбросили ещё несколько досок и бережно извлекли на свет пузатый пятивёдерный сосуд.

— Заводи внучка! — снеговики забросили бутыль в сани, вскочили по бокам, уцепившись за борта, а дед мороз с хлопушкой на сгибе локтя устроился сзади. — Гони!

Снегурка раз и другой хлестнула по спинам оленей, покрепче схватила вожжи и сани рванули с места, поднимая густую снежную пыль. От рывка один из раненых, громко вопя, вывалился на снег, а из леса на поляну уже выбегали клаусы с хлопушками наперевес. Ни остановит, ни развернуть сани было нельзя и мороз крикнул упавшему:

— Задержи их, брат! Родина тебя не забудет!

* * *

Дверь кабинета закрылась за последним из приглашённых, и на лестнице затихли их шаги. В кабинете Льдинина воцарилась тишина. Вождь медленно прошёлся от стены к стене, попыхивая сосулькой. Секретарь ждал — молча и неподвижно. Глубоко вздохнув Льдинин остановился у стола и склонился над картой Лапландии, вовсю разрисованной цветными стрелами ударов и контрударов, зубастыми линиями фронтов и утыканной флажками полков и дивизий.

— Пахожэ ани перэшли в контратаку, — вождь потыкал сосулькой в красную стрелку, наискось пропоровшую синий фронт. — Чито у нас здэсь?

Секретарь быстро зашелестел бумагами.

— Тысяча триста тринадцатый военно-полевой оперативно-хирургический госпиталь. На момент прорыва противника там находилось сто тринадцать раненых и тринадцать человек медицинского персонала.

Вождь прищурившись вгляделся в карту. Секретарь неслышной тенью возник рядом, мягким ластиком стёр значок госпиталя, затем порылся в своих бумагах и, найдя какую-то строчку, аккуратно перечеркнул её.

— Надо васстанавливать фронт, — острые ножки циркуля пробежали по карте, вымеряя расстояние между флажками морозных дивизий. — Однако, как исключительно удачно бил нанэсён это удар. Как верно пративник апрэдэлил уязвимое мэсто в пазициях нащих войск. Странно ви не находитэ?

— Вы полагаете имеет место… шпион?

— Нэ исключаю, — вождь помолчал. — Тэпэрь пэрэд пратывником аткрываются балшие пэрспективы для нанэсения ударов по тылам.

— Прикажете бросить в бой резервы? — секретарь с готовностью раскрыл папку с надписью «Резервы».

— Нэ торопитесь. — Товарищ Льдинин опять прошёлся по кабинету взад и вперёд. — Иногда бывает так, что один или два бойца, появившихся вовремя и там, где надо, стоят целого полка, не так ли? Кто из наших героев ещё не задействован на фронте?

— Все. Оба. — секретарь полуприкрыл глаза.

— Как? И это всё? А где же остальные? — брови вождя удивлённо поднялись, собрав морщинками высокий умный лоб.

Глаза секретаря на миг открылись, ухватив сквозь оконное стекло кусок тёмного (возможно последнего) зимнего вечера, а потом плотно зажмурились.

— Остальные вполне осознают свою вину и встали на путь исправления.

— Хм-м… — Вождь пожевал кончик сосульки. — Тагда пишитэ…

Секретарь отложил папку и пододвинул поближе портативную пишущую машинку. Заправил в неё глянцевый портативный бланк с серебряным гербом в виде скрещённых мешка и посоха на фоне земного диска в обрамлении еловых ветвей.

— Как обычно ваше любимое? «Враг напрягает последние силы», м-мн-э-э… «ни шагу назад»?

— Нэ тарапитесь таварищ сэкрэтарь. На этот раз абайдёмся без перегибов. Пишитэ.

Товарищ Льдинин достал их холодильника новую сосульку, и, посасывая её принялся неспешно диктовать:

— Товарищ Льдинин. Считаю своим долгом обратить ваше внимание, — валенки секретаря мелко подрагивали. — На то, что большая часть несправедливо вынесенных приговоров уже приведена в исполнение.

— Харащо. Дабавьтэ к трэтьему пункту: «и воскрэсить», я подпишу.

Густо смазанные медвежьим жиром полозья легко скользили по снегу, поднимая позади саней густой белый вихрь. Снегурка крепко держала вожжи, иногда покрикивая:

— Н-н-о, мёртвые! Скачи веселей!

Раненые лежали вповалку, некоторые стонали, остальные притихли. Может уснули, а может, уже отмучились. Мороз полулежал на заднем сидении, время от времени оглядываясь назад, и ловкими пальцами загонял патроны в подствольный магазин. Снеговики расположились по бортам: один слева, со скорострельной хлопушкой, другой справа, сжимая в руках заветную бутыль.

— Как думаешь, дед, далеко они прорвались? — спросил тот, что с бутылью.

— Весна его знает! — мороз загнал последний патрон и внушительно клацнул затвором. — Ты, смотри, это… Не урони.

Тем временем сани пересекли заснеженное поле и въехали в лес. Снегурка в очередной раз прикрикнула на оленей, как вдруг её внимание привлёк, как ей показалось, необычно большой сугроб, охвативший развилку ветвей огромной ели. Она так и не успела понять, в чём дело, как грянул выстрел и правый снеговик рухнул за борт. Со звоном разлетелась, ударившись о борт, заветная бутыль.

Следующая пуля прошила спинку саней как раз в том месте, где только что был дед мороз. Но там его уже не было: мороз уже взвился в пружинистом прыжке, оглушительно хлопнул выстрел его хлопушки и «сугроб», изрешечённый зарядом дроби, рухнул вниз.

— Гони, внучка!!! — мороз стремительно передёрнул цевьё, снова выстрелив куда-то в лес. Раздался крик, из-за ближайшей ёлки брызнул фонтан крови. Чуть с запозданием загрохотала истеричной длинной очередью скорострельная хлопушка уцелевшего снеговика. Снегурка хлестнула оленей, сани прибавили скорость, но уйти не удалось. С противным скрипом ближайшая сосна наклонилась над дорогой и рухнула прямо на сани. Рама хрустнула, полозья подломились, и тройка оленей умчалась вперёд, волоча за собой передок саней, и позвякивая привязанными к рогам бубенцами. Снегурка некоторое время тащилась по снегу, потом догадалась отпустить вожжи, приподнялась на локте и оглянулась. Мороз и снеговик успели спрыгнуть, мороз быстро бежал, огибая сани и верхушку дерева, снеговик тупо стоял, прижав приклад к плечу, и целился в лес. Раненым в санях повезло меньше. Кого-то раздавило сразу — из-под ветвей стекали на снег, весело журча, кровавые струйки. Кто-то ещё стонал, а один из морозов даже пытался выползти, волоча за собой по снегу перебитые ноги.

Лес взорвался криками команд на чужом языке, и между деревьями показалась цепочка Клаусов. Снеговик дал по ним длинную очередь, потом ещё одну. Два или три нападавших упали, выронив оружие, часть остальных залегла, но крайние продолжали охватывать позицию с боков, пока не сомкнули кольцо. Мороз храбро бросился навстречу врагу, ловко уворачиваясь от пуль, и меткими выстрелами превращая вражеских стрелков в кровоточащий фарш. Оказываясь на расстоянии вытянутой руки, он умело пускал в ход приклад. Черепа врагов лопались, как перезревшие тыквы, слегка забрызгивая снег скудным содержимым. Когда закончились патроны, мороз выхватил из кобуры ручную хлопушку и, одним прыжком преодолев дорогу, перестрелял клауссов, притаившихся с той стороны. Сменил магазин, быстро огляделся. Его снеговик был убит, снегурка вжалась в снег, притворившись мёртвой. Внезапно восьмое чувство заставило мороза пригнуться и с перекатом отскочить в сторону. Клаусский офицер, непонятно как уцелевший в перестрелке, попытался подло выстрелить ему в спину. Следующим движением мороз вырвал из лап клаусса хлопушку и нажал на спуск. Осечка. Не долго думая, мороз перехватил хлопушку за ствол, и приклад, описав широкую дугу, с треском раскололся о череп офицера. От удара с ближайших деревьев осыпался снег. Клаус злобно-торжествующе ухмыльнулся и выдернул из ножен штык-сосульку. Секунду они смотрели друг на друга. Потом клаусс пронзительно вскрикнул и завалился на бок: это раненый мороз с перебитыми ногами вцепился зубами в его ногу, прокусив блестящий щегольской сапог. Не теряя времени, мороз ткнул ему в лицо стволом с острыми осколками приклада, и, придавив голову к земле, несколько раз ударил валенком куда-то под бороду. Клаусс захрипел, подёргался и затих. Затих и раненый, намертво сомкнув челюсти на вражеской ноге — на это ушли его последние силы.

Кроваво-красное солнце ещё не коснулось горизонта, но холод уже вцепился в снежную равнину своими ледяными когтями. Две фигурки в изодранных шубах, отбрасывая длинные тени, уныло брели по снегу на восток.

— Как думаешь морозик, доберёмся? — спросила Снегурка, останавливаясь, и поднимая повыше воротник.

— Ежели на ходу не застынем, или не случится чего — к утру у своих будем, — мороз откашлялся и поправил на плече ремень трофейной хлопушки.

— Ночь холодная будет?

Мороз оглянулся, прищурился, и внимательно осмотрел западный горизонт. Из далёкого уже леса щупальцами выползал морозный туман, и вроде бы клубилась позёмка.

— Не знаю, как ночь, внучка, а вечерок-то похоже жаркий будет. Эвон посмотри!

Снегурка тоже вгляделась. Ветер давно утих и облака рыхлого снега не могли подняться просто так. Из белой пелены одна за другой выползали угловатые чёрные коробки, и, поднимая за собой снежные вихри, устремлялись на восток.

— Что это дедушка? — Снегурка испуганно прижала ладони к щекам.

— Известно что — клаусы. Видать новую какую пакость сочинили — ишь в каких ящиках ездют!

Мороз снял хлопушку с плеча, проверил прицел и пересчитал оставшиеся патроны.

— Жаль петард не осталось ни одной, ну да ладно — один хрен, помирать. Я их задержу… попробую, а ты внучка давай беги. Выйдешь к нашим — расскажи как оно всё было.

— А может…

— Беги, беги внучка, не рассуждай! — мороз подтолкнул её в спину прикладом хлопушки, наподдал валенком и выстрелил для острастки поверх головы.

Чувствуя необыкновенную лёгкость во всём теле, с развевающейся на ветру косой, Снегурочка понеслась на восток едва касаясь ногами снега.

Мороз сурово встопорщил усы, сгрёб шапку в горсть и яростно швырнул её на снег, сбросил шубу, и с треском отрывая завязки, пуговицы и крючки рванул ворот гимнастёрки. В мускулистой груди, перечёркнутой полосами пролетарской тельняшки, гулко стучало отважное, храброе сердце.

С хрустом ломая наст коваными полозьями, и сверкая намалёванными на чёрной броне белыми черепами, угловатые стальные чудовища наползали смертоносной фалангой. Мороз оглянулся — далеко на равнине шустро перебирала ногами крошечная белая фигурка снегурки. «Эх, не уйдёт!» — мелькнула в мозгу мороза одинокая, безнадёжная мысль. «А, двум смертям не бывать, одной не миновать!»

— Подходите гады!

Заснеженные кочки стремительно уносились назад, ветер всё так же трепал косу, но лес почти не приближался. Снегурка попыталась бежать ещё быстрее, но ноги её не послушались. Очередная кочка предательски бросилась под ноги, Снегурка споткнулась и с разбегу носом пропахала снег. Только сейчас, упав, она поняла насколько устала, как далёк ещё спасительный лес, и как обидно умереть одинокой и беззащитной, в заснеженном поле, а не на костре, как подобает каждой уважающей себя Снегурочке.

С трудом поднявшись на четвереньки, и утирая меховым рукавом кровавые сопли из разбитого носа, Снегурочка с ужасом и растерянностью оглянулась назад. Зловещая цепочка чёрных саней неумолимо приближалась. Внезапно на черных корпусах саней засверкали мутные белые вспышки, скрывая вражеские машины в облаках то ли пара, то ли снежной пыли. Затем от саней потянулись по воздуху дымные следы. Секунду или две она с ужасом смотрела туда, не в силах оторваться, и ей казалось, что зловещие дымные пальцы тянутся именно к ней. Снегурка в ужасе припала к земле, скорчилась, стараясь стать как можно более незаметной, и прикрыла ладошками место, откуда растёт коса.

Первая серия взрывов расколола тишину и стряхнула снег с веток далёкого и теперь, похоже, недостижимого леса. Комья снега и твёрдой замёрзшей земли забарабанили по шубе. Тут Снегурка поняла, что время таять ещё не пришло, вскочила на ноги и резво побежала к ближайшей воронке. На бегу она несколько раз оглянулась. Зловещие чёрные сани приближались, над плоскими железными крышами уже были видны чёрные жерла зловещих орудий. Похоже клаусы готовились ко второму залпу. Оглянувшись в последний раз, она снова увидела белые вспышки, и даже различила разлетающееся конфетти. Дымные следы вражеских петард снова прочертили небо, как раз в этот момент снег под ногами исчез и Снегурка рухнула в глубокую воронку. Разрывы грохотнули ближе к лесу. Стряхнув с шапки комья холодной земли, Снегурка выглянула из воронки.

Чёрные сани были уже совсем близко. Из-под полозьев вихрем вылетала снежная пыль. Снегурка попыталась найти взглядом маленькую фигурку в голубой шубе, но её нигде не было видно. Внезапно сани, шедшие в середине строя, как-то странно задёргались, виляя, некоторое время шли боком, а затем подскочили и опрокинулись. Похоже Мороз был ещё жив!

Секунду или две ничего не происходило, потом где-то в корпусе распахнулся люк и оттуда с дикими воплями, слышимыми даже на таком расстоянии, стали выскакивать клаусы в чёрных полушубках. Но далеко уйти гадам не удалось. В следующую секунду оранжевое пламя раскололо корпус машины напополам, расплескав клаусов грязными, как апрельский снег брызгами. Во все стороны полетели чёрные обломки. Что-то промелькнуло в воздухе и с отчётливо деревянным стуком упало в воронку за снегуркиной спиной. Она обернулась. Среди комьев замёрзшей земли лежала голова мороза.

У Снегурки перехватило дыхание, на глаза навернулись слёзы, и, всхлипывая, она потянулась к голове трясущими руками. На мужественном лице головы застыла торжествующе-победная ухмылка.

— Ддддедушка! Миленькииий!.. — прорыдала Снегурка.

— С Новым Годом, сволочи! — прохрипела голова, безумно вращая глазами.

Снегурка взвизгнула и выбросила голову прочь.

— Окей парни, тридцать секунд! — хрипло проорал рулевой.

Десантная льдина приближалась к заснеженному берегу. Гребцы с перьями на вёдрах увеличили темп. Чёрная, кажущаяся маслянистой, вода тяжело плескалась о края льдины. Справа, слева, спереди и сзади двигалось, покачиваясь на волнах, множество таких же льдин заполненных вооружёнными снеговиками. Время от времени то один, то другой снеговик судорожно сгибался пополам, и его тошнило талым снегом прямо на соседей.

Вдруг с берега раздался громкий деревянный стук полевой катапульты и в воздух взмыл громадный снежный ком. Описав крутую дугу, он рухнул в самую гущу приближающейся армады. К низкому, затянутому тучами небу взметнулся высокий фонтан воды, в разные стороны полетели обломки льда, ошмётки снеговиков, звёздно-полосатые вёдра, самозарядные хлопушки. Окружающие льдины запрыгали, закрутились. Кто-то с криком полетел за борт. А с берега взлетали все новые и новые комья.

Но льдины упрямо продвигались к пенной полосе прибоя. Некоторые снеговики молились, то и дело прикладывая к губам снежинки, висящие у них на цепочках, кто-то ругался сквозь зубы, а кто-то хмуро молчал, поглаживая гладко отполированный приклад своей хлопушки. До берега оставалось уже совсем немного, когда первая льдина наткнулась на подводный заградительный торос. Передний край её вздыбился, широкая трещина прочертила поверхность, и снеговики с воплем посыпались в воду. Следом за первой льдиной на торосы стали натыкаться и остальные.

— Ещё минуту, парни! — рулевой покрепче схватился за весло.

Льдина успешно обогнула место катастрофы и, подминая под себя тонущих снеговиков, проскользнула через заграждение.

— Парни, всем приготовиться! — снеговик-сержант со множеством зарубок на морковке оглядел своих подчинённых, и отломив кончик вынутой из-под ведра карамельной палочки, сунул её в рот. — Сейчас мы им покажем!

Очередной ком из катапульты поднял фонтан брызг прямо перед ним.

— Практически недолёт! — сержант перекинул палочку из одного угла рта в другой.

Одна за одной льдины пробивались через заградительные торосы и их количество в полосе прибоя увеличивалось с каждой секундой. И тут с берега, заглушая стук катапульт, раздался слитный стрёкот множества скорострельных снежкомётов. Длинные, щедрые, очереди крепких, слепленных на совесть снежков хлестнули атакующих, срывая вёдра, кроша в мелкую кашу податливый снег тел. Прорываясь сквозь ураганный огонь, первые храбрецы, по пояс в воде, достигли берега. Льдина с треском врезалась в прибрежные камни. От толчка снеговики попадали друг на друга, а несколько передних во главе с  самим сержантом полетели прямо в воду. Рулевой выронил свое весло.

— Окей парни, еще пять минут! — проорал он, пытаясь выловить его.

Но парни уже поняли, что оставаться на льдине опасно и прыгали в воду один за другим. Сержант первым достиг берега. Зажав зубами неизменную карамельную палочку, он поудобнее перехватил хлопушку Томпсона и хрипло заорал:

— Эй, парни, хватит барахтаться! Тащите свои задницы на берег! Сейчас мы покажем этим ублюдкам!

Один за другим парни выползали на берег. Пригибаясь при близких разрывах, они поправляли морковки, выливали воду из ведер и хрипло призывали звёздно-полосатого бога. Кто-то тащил свою задницу, кто-то чужую. Наконец они собрались с силами, развернули хлопушки сосульками в сторону противника и показали ублюдкам кто что мог.

— Молодцы, парни! — довольно прорычал сержант, и, повернувшись в сторну врага, торжествующе проорал: — Ну что, получили, засранцы!?

В ответ ему снежкомёты застрекотали с удвоенной силой.

Снеговики дружно повалились на берег. Кто-то упал сам, кому-то помогла меткая очередь. Один замешкался, и сержант отчетливо увидел, как снежок проделал в его луженом ведре здоровенную дыру.

— Вау, сэр! — закричал подстреленный, ощупывая рваные края выходного отверстия, — это калибр три и полтора! Цельноледяная оболочка! — Он глупо улыбнулся и рухнул плашмя.

— Эй вы, двое, оттащите его в укрытие! — прорычал сержант. — Медика! Рацию! И новую карамельную палочку, черт побери! Только не ванильную!

Палочка появилась первой, и, посасывая её, сержант наблюдал, как два медика споро заливают дыру в пострадавшем из походной ледяной капельницы, а радист разводит в рации огонь. Когда из антенны повалил густой чёрный дым, а со стороны моря потянулся такой же, радист подскочил к сержанту и доложил:

— Связь установлена! Они отвечают, сэр!

— Передавай: сектор n-дцать запрашивает огневую поддержку!

— Есть, сэр! — Шустро орудуя заслонкой, радист застрочил в эфир длинными и короткими клубами дыма.

Сигнал с той стороны не изменился, только столб дыма стал гуще и жирнее. Радист повторил вызов еще несколько раз.

— Они молчат, сэр, хотя сигнал четкий, я отчетливо вижу его... Или это пожар на корабле!?

В тот же момент в море блеснула яркая вспышка и густой багрово-чёрный гриб поднялся к облакам.

— Так, парни! Похоже, поддержки не будет! Хватит отлеживаться! Поднимайте свои задницы и вперёд! Свои, я сказал!!!

Хруст снега под вражескими полозьями, ставший уже совсем близким, неожиданно затих. Снегурочка несмело выглянула из воронки и остолбенела: со всех сторон её обступили зловещие черные ящики на полозьях. Тускло блестели на черной броне огромные заклёпки, и было отлично видно, как в промежутках между снегом и нижним краем брони нетерпеливо топтали наст оленьи копыта. Заслоняя солнце дымились, остывая, страшные жерла крупнокалиберных хлопушек.

Сзади заскрежетало. Снегурка в ужасе оглянулась: над чёрной бронированной громадой медленно поднялась тяжёлая, похожая на печную заслонку, крышка люка. Немного помедлив, над люком показалось довольное мурло, упакованное сверху в стёганный красный шлем, а чуть ниже — в красный же комбинезон, расшитый по воротнику маленькими парными молниями.

Мурло уставилось на неё и в бороде блеснула золотом зубов кривая клаусская ухмылка.

— Гуттен так, майн либен фройляйн!

Снегурка молчала, не в силах отвести глаза.

Заметив, что она не может даже пошевелиться от ужаса, клаус с довольным видом постучал по броне:

— О, я, я! Панцершлиттен! Хенде хох! Партизанен? Курка, яйко? — не получив и в этот раз никакого ответа, он уже менее уверенно начал перебирать немногие знакомые слова: — Шнапс? Швайне? Сигареттен?

Снегурка по-прежнему молчала.

Тогда он достал из-за пазухи губную гармошку и сыграл немудрёную мелодию. Закончив играть, аккуратно обтёр её и бережно убрал обратно. Потом махнул рукой, наклонился и что-то проорал в люк. Внутри бронесаней лязгнуло, заскрипело, и ствол хлопушки стал медленно опускаться.

«Ну вот и всё», — подумала Снегурочка, — «Не прыгать мне через костёр, не играть в снежки, так и сгину на чужбине…»

И тут ухнуло что-то в небе. Негромко, но мощно. Дрогнула земля. Прошелся по полю резкий порыв ветра. Но не ледяной, не жгучий, а свежий и бодрящий.

— А НУ НЕ СМЕЙ ВРАЖИНА!!! — раскатилось над снежной равниной.

Внутри ближайших саней отчётливо вздрогнули. Жерло хлопушки остановилось на полпути. Защёлкали под бронёй кнуты и ближайшие к лесу сани подались назад. Пытаясь развернуться.

— СТОЯТЬ СВОЛОЧИ! — громыхнуло снова.

Кольцо бронесаней разомкнулось и Снегурка увидела как от леса бегут в развевающихся шубах, потрясая посохами и сверкая орденами, высокие, могучие, словно сошедшие с новогодней открытки морозы.

Громыхнул нестройный залп, но наспех выпущенные петарды полетели куда-то в лес.

— БЕЙ СУПОСТАТОВ ПО-НАШИНСКИ, ПО-НОВОГОДНЕМУ!!!

То один, то другой из нападавших прямо на бегу зачерпывал рукой снег, и, слепив крепкий снежок, мощным броском посылал его во врага. Со свистом рассекая воздух рукотворные снаряды били в броню, оставляя в ней зияющие дыры. Несколько саней уже остановились, из распахнутых люков в панике лезли клаусы. Пущенные морозами снежки настигали их, пробивая насквозь и окрашивая снег по-праздничному яркими пятнами. Не смотря на то, что поле было широким первая шеренга морозов уже достигла саней. Несколько чёрных коробок безрассудно рванули им навстречу отчаянно пытаясь задавить. Но не тут то было! Первые же бронесани, столкнувшись с одним из морозов, резко остановились, сминаясь, опрокинулись и рассыпались на части.

Один мороз ловко увернувшись, всадил свой посох в борт чёрной машине с такой силой, что кончик его, оторвав лист обшивки, выглянул из противоположного борта. Один рывок, и машина опрокинулась. Замолотили в воздухе оленьи ноги, на миг мелькнула и скрылась рука в красной варежке, а мороз, выдернув посох, несколькими ударами прекратил внутри всякое шевеление.

Ещё одни сани, вовремя затормозив, жахнули из хлопушки прямо в грудь очередному морозу. Тяжёлая петарда с треском взорвалась, оставив на могучей груди новый сверкающий орден. Мороз секунду постоял, явно гордясь собою, а потом, ухватив ствол хлопушки, переломил его как тростинку. Безоружные сани пытались уйти, пятясь задним ходом, но мороз в два прыжка настиг их, взбежал по лобовой броне, и, сорвав люк, с размаху бросил внутрь свою шапку. Едва он спрыгнул, как внутри бронесаней грянуло и рвануло. Из-под полозьев и из люка брызнуло пламя, сани осели скособочившись, а на груди мороза сам собою возник новый орден.

Снегурка высунулась из воронки уже по пояс, раскрыв рот наблюдая за происходящим. Один из морозов, пробегая мимо, бросил на ходу:

— Закрой рот внучка! А то снежинка залетит!

Вслед за тем он подпрыгнул, ударив плечом ближайшие сани. Те опрокинулись, из их недр, оборвав постромки, попрыгали олени и с громким мычанием разбежались по полю. Зато механик-погонщик долго не хотел вылезать. Визжа «нихт шиссен, нихт шиссен!», он отчаянно цеплялся за борт, пока мороз тащил его за ноги. Наконец клаус лопнул где-то посередине, и мороз, отшвырнув нижнюю половину, побежал к следующим саням. Те завиляли, пытаясь отъехать подальше, потом развернулись, и во всю прыть устремились прочь.

Тут и там храбрые морозы ловко разили врага. Повсюду валялись оторванные части саней, куски членов экипажей. Один мороз с молодецким гиканьем прыгал в опрокинутых санях, утрамбовывая содержимое. Другой стоял среди обломков, держа в одной руке тушу оленя, а в другой, ещё живого клауса, и, что-то приговаривая колотил их друг об друга. Третий увлечённо метал снежки в клаусов, которые пытались разбежаться, разбрестись и расползтись от места побоища.

Снегурка не знала, сколько прошло времени, но вдруг увидела, что исправных саней, и живых клаусов поблизости нет, а морозы стоят, отряхивая шубы, протирая посохи и любовно поглаживая свежие ордена. Только в самой дали, на западе мчится, вздымая снег, последняя из чёрных коробок.

— Дедушка! Уйдут! — воскликнула Снегурка, указывая рукавичкой.

— Не уйдут внученька! — ответил ей старый мороз. И, припав на одно колено, запустил свой посох вслед удаляющимся саням.

Бешено крутясь и зловеще завывая посох промчался низко над землёй, настиг удирающие сани, и прошёлся под ними, страшной косой срезая ноги оленям и ломая полозья. Чёрная коробка пропахала снег и, собрав перед собой приличный сугроб, остановилась. Из люков посыпался экипаж.

Несколько морозов разом метнули свои посохи на манер копья, пригвоздив клаусов к холодному насту. Только один — то ли самый ловкий, то ли самый везучий, избежал попадания, и, сбросив шубу, шапку и сапоги, резво улепётывал прочь.

— Ну, герои! — задорно крикнул старый мороз. — У кого глаза молодые?! Достаньте его!

Раздвинув широкими плечами боевых товарищей, вперёд протиснулся молодой и статный мороз. Глянул вдаль из-под рукавицы, небрежно откинул полу шубы, и что-то достал. В свете заходящего солнца сверкнули остро отточенные края метательных снежинок. Несколько почти незаметных движений, и снежинки устремились в полёт, со свистом рассекая воздух. Секунда, другая — далёкая фигурка вздрогнула, выгнулась, вскинув руки, колени её подогнулись, и она рухнула лицом в снег.

Морозы загалдели, одобрительно похлопывая снайпера по плечам, и разглядывая свежий значок «Отличник стрелковой подготовки».

Мороз обернулся, и, широко улыбаясь встретился взглядом со Снегуркой. Та ахнула, и прижала рукавички к губам, словно испугавшись чего-то. Она узнала эти глаза! Она узнала эту улыбку! Это был Он! Тот, кто вызволил её из плена.