Зазвеневший будильник выдернул меня из пелены сна, напомнив о тяжелом рабочем дне. После стандартных утренних процедур (умыться, побриться, похмелиться…) я с напарником отправляюсь в экспедицию, где на 7:15 запланирован автобус на полигон.

Возле здания экспедиции стояли хмурые, после вчерашнего люди. Прокопенко и Смирнов выясняли, кто виноват во вчерашнем проигрыше в преферанс. В воздухе попахивало дуэлью и скорым приближением начальника экспедиции  — Алехина.

Воздух все сильнее пахнет скорым приближением Алехина. В 7:00 он должен появиться на рабочем месте.

Да  — да! Именно 6:67! Потому как Палычь сказал, что ради такого человека можно и час продлить, что ж, Палычь воробей стрелянный, ему видней!

Подъехала черная волга с заляпанным грязью номером (для введения в заблуждение вероятного противника), из недр волги вылез невзрачный (видимо с целью маскировки) мужичок. Поздоровавшись с каждым за руку, начальник экспедиции, пахнув стойким перегаром и свежим запахом лука, сообщил, что ближайшие два дня мы будем заниматься перегрузкой КГЧ (Космическая Головная Часть) на железнодорожную платформу, и транспортировкой ее на старт, для стыковки с ракетоносителем «Рокот». «Обращаю ваше внимание на особую важность проводимых работ! Не подведите национальную космическую отрасль!» - дал напутствие Алехин, и велел пересчитать людей поголовно, и отправляться. Раздав задания, начальник экспедиции покрепче перехватил зажатый подмышкой сверток, в котором явно угадывалась двух литровая бутылка «Оболони», уверенной походкой направился в недра здания экспедиции.

Пришел лейтенант с грустным выражением лица и тихим голосом попросил подойти к нему, дабы он мог пересчитать количество людей! Говорил он на столько тихо, что его, конечно же, никто не услышал. Все были заняты крайне важным делом  — народ КУРИЛ!

Лейтенант повторил свой призыв, чуть более громким голосом, вследствие чего столб табачного дыма на время приобрел некое подобие прозрачности. Но, увидев озабоченное выражение лица лейтенанта, представители человечества задымили с новой силой. «Не торопись Серега, кури спокойно, он парень привычный, знает, пока все не докурят  — никто не подойдет. Это так… Ритуал!» - молвил Палычь, заметив мое стремление закончить процесс курения.

Лейтенант подал голос в третий раз… «Ну пойдем что ли?!» - предложил представитель чистовиков - Тебелев Борис Израилевич. Нестройною толпой гордость отечественной космической промышленности потянулась к грустному лейтенанту.

Мы загрузились в ПАЗик с надписью «EURO СКОТ» на лобовом стекле. Я поинтересовался, было, какой шутник поставил пробел, но ответом мне были только загадочные улыбки. Автобус был мальчиком! Это следовало из того, что на левом борту транспортного средства крупным шрифтом, белым по зеленому было написано  — «ОН». Почувствовав, что это не спроста, я посмотрел на соседний ПАЗик. Точно, я был прав  — «ОНА!» Чтобы сохранить остатки здравого рассудка я решил не интересоваться, как они размножаются.

Водитель, посмотрел в салон и поинтересовался все ли на месте, получив положительный ответ, он усмехнулся и произнес: «Ну, тогда тронулись!» Мне, почему-то, не понравился странный блеск в его глазах.

Мы выехали за пределы прекрасного города «Мирный», населенного исключительно военными и их семьями, и я в очередной раз понял, что не ошибся! По дороге, сделанной из железобетонных плит (половина из которых была давно растащена жителями окрестных деревень, а вторая половина разбита гусеницами тяжелой транспортной техники), водитель выжимал из старенького ПАЗика километров 120! Пытаясь не слететь с сиденья и не удариться, я приступил к осмотру окрестностей.

Наш мальчик, по имени «EURO СКОТ», подъехал к первому КПП. Из недр КППшного домика спотыкающейся походкой вышел солдат. Весь внешний вид солдата говорил о том, что у него уже идет второй год службы, и его интересует лишь скорый дембель, а ни как не надоевший ему за время службы КПП. Солдатик проверил пропуска и отдав честь удалился. Мы поехали дальше.

Мы остановились возле второго КПП, процедура повторилась с точностью киносъемки.

Третий КПП встретил нас странным сооружением из куска рельсы, с приваренными к нему железнодорожными гвоздями. Солдат первогодка, с видом видавшего виды бомжа проверил пропуска и отодвинув сооружение дал добро на проезд.

Автобус подъехал к МИКу (Монтажно - Испытательный Комплекс), мимо пробежали два зеленых лягушонка (два бойца в костюмах хим. зашиты), подгоняемые сонным сержантом, и светила космической промышленности принялись курить. Мимо курящих сотрудников прошли два бойца, волоча на плечах деревянную шпалу, неподалеку проходил инструктаж для подразделения охраны, солдатики явно радовались возможности подержаться за автоматы. Внутреннее помещение МИКа представляло из себя здоровенный ангар, на сквозь прорезанный тремя нитями железнодорожного полотна. В центре помещения стоял УЖАТ (Унифицированный Железнодорожный Агрегат Термостатирования), представляющий из себя вагон с тремя дизелями, пультовой и кают-компанией, с пристыкованной железнодорожной платформой для транспортировки КГЧ. Залезши в вагон, мы принялись к развертыванию аппаратуры.

Пришел капитан и сообщил, что прибыли бойцы подводной авиации и сейчас нас отключат от наземного питания. Мы зажгли фонарики. Войска со странным названием «Подводная Авиация» оказались всего-навсего железнодорожными войсками. Но это армия… Лучше не вникать!

В противоположном конце УЖАТа послышался звук ударов чего-то мягкого обо что-то твердое, сопровождающиеся матюками.

Глухие удары и мат стали ближе, наконец, появился веселый старлей и приказал всем выйти на построение.

Построение началось с того, что пришел грозного вида полковник и велел всем выстроиться вдоль одной из рельс. Провели перекличку. Оказалось, что отсутствует чистовик  — Борис Израилевич. Минут десять бегали по этажам и искали чистовика. Поиски к положительному результату не провели. Грозный полковник нахмурил бровушки и велел продолжать без него. Нам зачем-то в очередной раз зачитали приказ, который каждый знал почти наизусть еще около месяца назад. Приступить к выполнению работ велели, после того как объявится чистовик. Полковник сказал: «К бою! Разойтись!» По команде «Разойдись!» Все почему-то наоборот сбились в кучку в середине зала, и принялись выяснять, куда мог деться Борис Израилевич

Ожидали чистовика.

Не выдержав томительного ожидания, отправились на перекур. Мимо вновь прошли бойцы со шпалой. Интересно, куда они все-таки ее несут?..

Продолжили ожидание чистовика.

Пришел чистовик и поинтересовался, когда будет построение. После 5 минут отборного мата нашли полковника. После еще 10 минут матершины чистовик дал добро на вывоз КГЧ из чистой зоны в общий зал. Работа закипела.

С тихим скрипом отъехали в сторону ворота чистой зоны. В лучах ровного, ослепительного света, на пороге, появились пятеро гуманоидов. Гуманоиды были одеты в синие одежды и дыхательные аппараты. Я невольно подумал, что наш воздух для их дыхания не пригоден… Но вот, гуманоиды дружно, как по команде, сняли маски дыхательных аппаратов, предводитель гуманоидов разразился длинной, витиеватой фразой о родословной создателя этих самых аппаратов, из которой следовало, что тот точно не человек, а представитель расы собакоголовых рептилий, обитающих в городских канализациях, после чего сердито начал чесать бороду. Гуманоиды оказались всего лишь работниками чистой зоны. Я даже слегка разочаровался… Но в это время из тех же ворот начала выезжать тележка с КГЧ.

В воздухе повисла напряженная тишина. Все благоговейно смотрели на венец творения Российской Космической отрасли, на борту которой красовались логотипы «ROCKOT» и «CRYOSAT». Агрегат КГЧ был с верху до низу обвешан табличками типа: «Не курить!», «Взрывоопасно!», «Аппарат снабжен пирозамками. При работе соблюдать осторожность!» и т.п. После того как первый благоговейный страх перед этим чудом прошел, народ принялся за работу.

Закончили опутывать транспортную платформу паутиной виброизмерительных сетей. Теперь надо дождаться перегрузки КГЧ на платформу и подключить датчики.

Грозный полковник попросил все мужское население МИКа построиться. Я опять почувствовал что-то не доброе… Так и есть, так как мотовоз приедет только завтра, полковник попросил нас, цитирую «Слегка подвинуть вагоны» для перегрузки КГЧ на платформу.

Открылись ворота МИКа, в помещение ворвался поток свежего воздуха и… да-да это были они  — уже порядком надоевшие два бойца со шпалой! Поравнявшись с полковником, они приняли стойку «СМИОНО», как им это удалось, держа на плечах железнодорожную шпалу, лично для меня остается загадкой, отдали честь и поинтересовались, куда им собственно эту шпалу поставить? Полковник предложил им поставить шпалу в угол и удалиться.

Все мужское население уперлось в сцепку УЖАТ + транспортная платформа и принялось усиленно толкать. Вагоны даже не думали двигаться! Полковник, который наблюдал за процессом со стороны, выплеснул из себя фразу, содержание которой на литературный язык можно перевести примерно так: «А ну, женщины легкого поведения, нажали сильнее! У вас что, мужской половой орган между ног, или там отрос женский половой орган? Давайте, собаки женского пола, нажали сильнее!» Как ни странно, но фраза полковника подействовала и вагоны, набирая скорость, двинулись с места! Вдруг раздался душераздирающий вопль: «Тормози!» И мы дружно начали тянуть вагоны на себя, пытаясь, хотя б немного приостановить движение, но вагоны уже набрали инерцию и останавливаться не собирались! Полковник уже вдохнул воздуха в грудь, явно собираясь выдать еще один перл, но тут вагоны решили подчиниться высотам человеческого разума и встали как вкопанные.

Полковник объявил перекур.

Термосы (работники, занимающиеся термостатированием КГЧ) и приписанные к ним бойцы принялись натягивать на КГЧ термо-защитный чехол. Пока они раскладывали его перед головной частью, все кинулись фотографироваться, желая успеть до того, как они начнут работу. Вследствие чего, надевание чехла пришлось отложить минут на 20.

Если вы когда-нибудь надевали резиновое изделие №2, то считайте, что вы присутствовали на упаковке КГЧ в термо-защитный чехол. Такое же бессмысленное действие, все равно потом снимать… Единственное отличие  — средство контрацепции не надо по бокам сшивать застежками.

Бойцы закончили упаковку КГЧ, и грозный полковник велел приступить к перегрузке КГЧ на транспортную платформу. Раздался тревожный звоночек, и под потолком загудели моторы здоровенного рельсового крана. Началась перегрузка.

Наконец-то поставили крюк крана над КГЧ, натужно взревели моторы, и… ничего не случилось. Машинист задумчиво почесал затылок, хлопнул себя по лбу ладонью и дернув какой-то рычаг вновь запустил подачу. На этот раз КГЧ плавно пошло вверх.

Натужно проревела сирена. В течение минуты ангар МИКа полностью очистился от военных. Оказалось что у них обед. С пол часа грустно любовались на, раскачивающуюся на ветру, головную часть, которая так осталась висеть прицепленная к крану, где-то на пол пути к платформе. Обедали…

Пришли войска подводной авиации и пристыковали УЖАТ к наземному питанию.

Тестировали схему на имитаторах. Ждали окончания перегрузки.

Пришли термосы, и вежливо попросив нас обождать, начали цеплять на КГЧ трубы воздуховодов термостатирования.

Начали монтаж и подключение датчиков к сети виброизмерений. Пол часа лазали по платформе и КГЧ с изолентой в карманах, ножами в зубах и бокорезами в руках.

Попытка слезть с платформы наткнулась на бойца узбекско-киргизкой национальности, который устанавливал на платформу ограждения. Все попытки сопротивления боец просто игнорировал. На прямой вопрос: «На хуй ты это делаешь?!» Боец ответил: «Товались плаполсик пликасали!» Трезво оценив, что с приказом не поспоришь, тем более что не далече оказался и сам прапорщик, я решил проверить, что происходит с другой стороны платформы.

Пробравшись через паучьи сети кабелей, воздуховодов и еще черт знает какой фигни, я оказался на другой стороне платформы. Как и следовало ожидать, здесь ограждения были уже установлены. Матюгнувшись, я спрыгнул на землю с высоты двух с половиной метров. Приземлившись на ноги и матюгнувшись еще раз, я направился в УЖАТ! В стороне послышался восхищенный голос полковника: «Орел! А ведь гражданский..!»

Заканчивали тестировать схему.

Приехал автобус неопределенного пола и увез нас за территорию космодрома.

Пиво и здоровый сон помогли мне подготовиться к завтрашнему дню и сохранить остатки здравого смысла.

Зазвеневший будильник выдернул меня из пелены сна, напомнив о тяжелом рабочем дне. После стандартных утренних процедур (умыться, побриться, похмелиться…) я с напарником отправляюсь в экспедицию, где на 4:00 запланирован автобус на полигон.

Возле здания экспедиции стояли хмурые, после вчерашнего люди. Прокопенко и Смирнов выясняли, кто виноват во вчерашнем проигрыше в преферанс. У меня стали возникать ощущения де-жавю.

После стандартной процедуры пересчета людей загрузились в автобус. Процесс поездки прошел в благой дреме изредка прерываемой сонными солдатами на Контрольно Пропускных Пунктах. Солдаты одинаково безжизненными голосами просили предъявить пропуск, и кутаясь в шинели шли досыпать в здания КПП.

Подъехали к МИКу, будучи уже наученным я сразу достал сигарету и закурил, неподалеку проходил инструктаж для подразделения охраны, солдатики явно радовались возможности подержаться за автоматы. Ощущение де-жавю стало усиливаться.

Пришел грозный, спотыкающийся полковник и объявил построение. Начали с зачтения приказа. Интересно, это у них такая традиция, по сто раз перечитывать одно и то же, тем паче, что все это уже давно знают? После прочтения приказа, полковник объявил, что ответственный за охрану состава — капитан Цыганов. Цыганов не отозвался… Оказалось, что Цыганов вообще не вышел на построение.

Стали выяснять, куда пропал Цыганов. Следствие установило, что капитан, вчера вечером решил не возвращаться домой, а остался ночевать на боевом посту в вагоне УЖАТа. Действительно, в кают-компании было обнаружено тело капитана Цыганова мирно храпящего и досматривающего последний сон. Правда, сам Цыганов еще не знал, что сон последний. Полковник тихо и незаметно, что весьма затруднительно при его габаритах, проник в кают-компанию и гаркнул. Смысл фразы был приблизительно следующим: Уважаемый капитан Цыганов, будьте так любезны, просыпайтесь скорее и не подавайте плохой пример бойцам срочникам. Капитан, услышав знакомый голос, еще до конца не осознав, что произошло, вскочил с койки и на автомате принял стойку смирно.

Продолжили построение. Капитану Цыганову выдали табельное оружие, и четверых бойцов с автоматами, для охраны состава. На резонный вопрос Цыганова: «А куда я их засуну?» - прапорщик ответил: «Пусть идут рядом с составом, скорость не велика, всего-то 10 км/ч, авось не уебутся!» Лица бойцов почему-то стали грустными и печальными. Может по тому, что они в полной выкладке, а до старта ехать два с половиной часа? (НАМ ехать хе-хе!)

Пришли железнодорожники и отстыковали УЖАТ от наземного питания. Конечно же, они никого не предупредили. Во внезапно наступившей темноте раздался звук бьющейся посуды, и отборный мат термостатировщиков. Защелкали выключатели фонариков. Оказалось, что жертвой внезапного наступления темноты стал обычный граненый стакан. Термосы запустили дизель, в вагоне вновь стало светло.

Открыли буфет. Я поинтересовался во сколько отправление. Узнав, что отправление в 6:15 я по рации сообщил напарнику, (который должен был ехать в мотовозе, контролировать скорость и сообщать мне, чтобы я смотрел на показания в моменты пересечения переездов, а так же на поворотах и стрелках) что прогуляюсь до буфета и куплю чего-нибудь попить. На всякий случай, включив запись и положив в карман рацию, я отправился в буфет.

В буфете меня встретил сержант с выражением лица усталой от частых половых связей кобылы. Печально посмотрев на меня красными глазами, сержант спросил: «Чаго вам?» Я заказал воды, пару пирожков и расплатившись поспешил покинуть сержанта  — лошадь.

Я вошел в ангар МИКа… Состава не было! Лишь в противоположном конце помещения медленно закрывались ворота, да за углом слышался рокот удаляющегося мотовоза. Схватив рацию, я попросил напарника приостановить состав и подождать меня. Ответом мне было грустное «Не положено!» и я бросился догонять состав бегом.

Узнавший меня боец охраны опустил автомат и спросил: «Ты чего отстаешь то, давай быстрей запрыгивай!» «Угу…» - ответил я бойцу, на ходу запрыгивая на лесенку и поднимаясь в вагон УЖАТа.

Я зашел в пультовую, проверил, как работает оборудование и так как сон прошел, принялся за чтение разбросанных по периметру журналов.

Подъехали к станции «Медвежья», где должен был пройти первый осмотр изделия. Осмотр проходил следующим образом: все, включая бойцов охраны, выстроились вдоль состава лицом к лесу и произвели слив отработанной жидкости за территорию железнодорожного полотна. После этого капитан Цыганов объявил перекур и велел с сигаретой к составу, ближе, чем на 5 метров не подходить.

Капитан отшвырнул бычок и велел всем лезть в вагон. Бойцам охраны он вежливо предложил пока скинуть в вагон автоматы и броню. Те вежливо отказались. О том, что осмотр так и не провели, вспомнили уже, когда поезд отошел от станции.

Решив, что запись может идти и без моего участия, я решил прогуляться до кают-компании. В кают-компании пили водку… по крайней мере я так думал что водку. На вопрос Цыганова: «Будешь?» - я ответил: «Не откажусь…», по тому, как решил, что отказываться неприлично. Мне накатили треть стакана прозрачной жидкости. Выдохнув, я влил в себя содержимое стакана, после минуты, которая потребовалась мне чтоб прийти в себя, я наконец понял, что это был чистый спирт. Капитан молвил: «Ниче… Молодой, но стойкий. Привыкнет!», и разлил по второй.

Решили спеть. Пели под спирт и стук колес, в основном Круга и Русские народные.

Подъехали к станции «Волга», где должен пройти второй осмотр. Процедура слива жидкости повторилась. Правда, на этот раз курили возле платформы, заодно проводили осмотр. Напарник (он не пьет) поинтересовался как дела. Я честно ответил что принял. Он велел привыкать, потому, как здесь без этого не работают!

Отъехали от станции «Волга». Капитан предложил продолжить…

Я отлучился проверить аппаратуру. Вдруг потух свет и в темноте раздался писк УПСов и голоса термосов: «Сдох, зараза! Ведь я говорил, что не вытянет, говорил надо второй запускать, а не первый!» Оказалось, что умер дизель. Включили второй. Выпили за упокой дизеля №1.

Капитан приказал всем прийти в себя: скоро старт.

Вышли покурить. Бежали за составом, за одно переговариваясь с бойцами охраны. Попутно я сунул одному из них личный запас спирта (0,5 литра), бойцы полюбили меня как брата. Цыганов мои действия одобрил, но предупредил бойцов, чтоб не распространялись.

Подъехали к старту. Народ вроде пришел в себя. Включая меня. У многих (включая меня) даже началось легкое похмелье.

Нас встречали грозный полковник и Алехин. Полковник объявил построение. Капитан Цыганов доложил, что задача выполнена. Полковник выразил всем благодарность и велел демонтировать схему. Правда, при этом попросил снова подтолкнуть вагоны к ферме (так, как мотовоз уже уехал), метров 200, не больше.

Впряглись, толкнули… метров за пятьдесят начали тормозить. Платформа остановилась точно возле фермы обслуживания… Потому как там был отбойник… Полковник выматерился и велел провести внешний осмотр изделия. Осмотр показал, что изделие не повреждено.

Демонтировали схему виброизмерений и упаковывали аппаратуру. Выгрузили аппаратуру из вагона УЖАТа.

Пришел генерал. Сказал, что он начальник космодрома и поинтересовался: что это за чемоданы. Я честно ответил: «Виброизмерительная аппаратура.» Генерал почесал под фуражкой и утвердительно кивнув, отошел метра на 2. Правда тотчас же вернулся и поинтересовался, когда мы будем ее использовать. На ответ: «Уже!» - он приказал: «Срочно убрать чемоданы с территории стартового комплекса.»

Идем с напарником, волоча за собой тяжеленные чемоданы с аппаратурой. У тележки сломались колеса, пошел дождь. Нам помогает добрый Цыганов, уже успевший передать охрану местным и сдать табельное оружие…

За нами приехал автобус. На вопрос хочу ли я присутствовать на пуске, я твердо ответил: «НЕТ!!!» Скорее в город…

Прошло несколько дней…

Мы сидели на стадионе города «Мирный» почему-то населенного исключительно военными и их семьями, Цыганов напевал «И снится нам не рокот космодрома», пили пиво и наблюдали как в вечернее небо красивой, перевернутой свечой уходит НАША ракета. Я думал: «А не помешает ли тот маленький автограф, который я оставил в нижней части КГЧ на разгонном блоке «Бриз».

Но это уже совсем другая история…